Если у вас долго грузится форум и картинки - включите VPN. Проблемы на хостинге. Или откройте страницу и подождите несколько минут. Вся информация загрузится. Настройте почту и смотрите сообщения, которые к вам приходят! Всю важную информацию, отправляю рассылкой на почту. Проверяйте папку СПАМ. Форум предназначен лицам +18. После регистрации сразу проверяйте Личные сообщения - там письмо!
Ведьмины заметки
Вы хотите отреагировать на этот пост ? Создайте аккаунт всего в несколько кликов или войдите на форум.
Любовные заговоры бывают двух видов: приворот милых или желаемых людей и отвод от себя постылых. В этом случае могут действовать мщение или ревность. Те и другие заговоры бывают заочные, голословные или же соединены с нашептыванием на воду, которую дают пить. Иногда они сочетаются с действиями, к примеру, над волосами, отстриженными ногтями, частями одежды или над следом человека, т. е. над землею, взятой из-под ступни. Любовные заговоры - одна из наиболее распространенных категорий заговоров. Многие сохранившиеся древневосточные и античные образцы мало отличаются от эротических заговоров, известных на Руси в более поздние времена. Приговоры и присушки были распространены во всех слоях русского общества. К ним прибегали и женщины, и мужчины, чтобы привлечь любовника (любовницу), склонить кого-либо к сексуальной связи, увеличить или вернуть супружескую любовь. Как правило (хотя были и многочисленные исключения), к заговорам и обрядам, направленным на поиск и привлечение постоянного брачного партнера, прибегали женщины. Мужчины же были более озабочены удовлетворением своих немедленных желаний. Об изготовлении приворотного зелья (приворота, приворотного средства, любви) священники должны были спрашивать исповедующихся. Это неудивительно, поскольку многие любовные заговоры были адресованы Сатане (в одном из заговоров - Сатанаилу Сатанаиловичу). Кроме того,изводное (или приворотное) зелье, бесспорно, принадлежит к числу тех народных врачебных средств, которые наделали в свое время много зла. Под этим предлогом нередко, как говорят многочисленные исторические факты, отравляли людей. Довольно известный способ привораживать к себе женщину заключался в следующем: найдя пару совокупившихся лягушек, нужно было посадить их в дырявую коробку с крышкой и, бросив или закопав это в лесу в муравейник, бежать без оглядки - иначе попадешься чертям на расправу. Через трое суток найдешь в коробке одни кости и между ними какую-то вилочку и крючочек. Незаметно зацепив мимоходом женщину этим крючочком за платье и отпустив опять, заставишь ее страдать и вздыхать по себе. А когда она надоест, то стоит только прикоснуться к ней вилочкой, и она тебя; забудет. Этот странный вымысел народного воображения был известен у нас почти повсеместно. Подобные суеверия относились и к манипуляциям над змеями или над сердцами двух белых голубей и пр. Вообще же корни для извода постылых, не любых сердцу людей, и для приворота любимых, по которым сохнешь, копали так же, как и для клада, в Иванов день, 23 июня.
Все нижеследующие заговоры приведены только в ознакомительных целях, как славянский фольклор, практическое применение может привести не только к потере физического здоровья того, на кого направлен заговор, но и психического.
При "съеме" наговора, он вернется к Вам многократно усиленным!
Помните - за всё придется платить!
Заговор на присушение молодца
«Выйду я в чисто поле; есть в чистом поле белый кречет; попрошу я белого кречета - слетал бы он за чистое поле, на синее море, за крутые горы, за темные леса, в зыбучие болота, и попросил бы он тайную силу, чтобы дала она помощь сходить ему в высокий терем и застать там Сонного (имя молодца); сел бы белый кречет на высокую белую грудь, на ретивое сердце, на теплую печень, и вложил бы (имя молодца) из своих могучих уст, чтобы он (имя молодца) не мог без меня (имя девицы) ни пить, ни есть, ни гулять, ни пировать. Пусть я буду У него всегда на уме, а имя мое на его языке».
Из светлого веника берется пруток, который кладут на порог двери, в которую пройдет тот, для кого назначена присуха. Как только он перешагнет через порог, прут убирается (положившими его) в такое место, где его никто не мог бы видеть. Потом прут берут и кладут в жарко натопленной бане на полок, приговаривая: «Как сохнет этот прут, пускай сохнет по мне (имя молодца)».
«Встану я, красна девица, с зорькой красной, в день светлый и ясный, умоюсь я росою, утрусь мягкой фатою, оденусь мягким покрывалом, белым опахалом, выйду из ворот, сделаю к лугу поворот, нарву одуванчиков, дуну на его пушок, и пусть он летит туда, где живет мой милый дружок (имя молодца), пусть пушок расскажет ему, как он дорог и мил сердцу моему. Пусть после этих слов тайных он полюбит меня явно, горячо и крепко, как люблю я его, рыцаря моего, дружка смелого, румяного, белого ... Пусть его сердце растает перед моей любовью, как перед жаром лед, а речи его будут со мной сладки, как мед».
«Пойду я утром рано в зеленую рощу, поймаю ясна сокола, поручу ему слетать к неведомому духу, чтобы он заставил лететь этого духа до того места, где живет (имя молодца), и пусть он нашепчет ему в ухо и в сердце наговорит до тех пор, пока любовь в нем ко мне (имя девицы) ярким пламенем заговорит. Пусть он (имя молодца) наяву и во сне думает только обо мне (имя девицы), бредит мною ночной порою, и гложет его без меня тоска, как змея гремучая, как болезнь смертная; пусть он не знает ни дня, ни ночи, и видит мои ясные очи, и примчится ко мне из места отдаленного легче ветра полуденного, быстрее молоньи огнистой, легче чайки серебристой. Пусть для него другие девицы будут страшны, как львицы, как огненные геенны, морские сирены, как совы полосатые, как ведьмы мохнатые! А я для него, красна девица (имя девицы), пусть кажусь жар-птицей, морской царицей, зорькой красной, звездочкой ясной, весной благодатной, фиалкой ароматной, легкой пушинкой, белой снежинкой, ночкой майской, птичкой райской. Пусть он без меня ночь и день бродит, как тень, скучает, убивается, как ковыль по чисту полю шатается. Пусть ему без меня (имя девицы) нет радости ни средь темной ночи, ни средь бела дня. А со мной ему пусть будет радостно, тепло, в душе - отрада, на сердце - светло, в уме - веселье, а на языке - пенье».
«Заря-заряница, а я, красна девица, пойду за кленовые ворота, в заповедные места, найду камень белее снега, крепче стали, тяжелее олова, возьму этот камень, брошу на дно морское с теми словами: «Пусть камень белый на дне моря лежит, а милого сердце ко мне (имя девицы) пламенной любовью кипит». Встану я против месяца ясного и буду просить солнце красное: «Солнце, солнце, растопи сердце друга (имя молодца), пусть оно будет мягче воска ярого, добрее матушки родимой, жальче батюшки родного. Пусть сердце милого дружка (имя молодца) будет принадлежать весь век денно и нощно, летом и весной только мне одной (имя девицы). А для других это сердце пусть будет холодно как лед, крепко как железо и черство как сталь. Ключи от сердца (имя молодца) пусть вечно хранятся только у меня одной (имя девицы)».
«Ветры буйные, птицы быстрые, летите скорее к месту тайному, к сердцу милого (имя молодца), дайте знать ему, как страдаю я (имя девицы) дни и ноченьки по дружке своем милом (имя молодца). Пусть я горькая, бесталанная буду счастлива с милым (имя молодца) во все месяцы, в годы долгие, во дни майские, ночи зимние, в непогодушку и в дни красные. Я одна, одна люблю милого (имя молодца), крепче батюшки, жарче матушки, лучше братьев всех и сестер родных. Птицы быстрые, ветры буйные, расскажите вы о том милому (имя молодца), что страдаю я, как от болести, от любви моей к добру молодцу (имя). Пусть же будет он до могилы мой. Так и ведайте ему, молодцу (имя)».
«Стану я, (имя девицы), помолясь, пойду, благословясь, из избы в двери, из дверей в ворота, выйду в чистое поле, в подвосточную сторону, в подвосточной стороне стоит изба, среди избы лежит доска, под доской тоска. Плачет тоска, рыдает тоска, белого света дожидается! Белый свет красно солнышко дожидается, радуется и веселится! Так меня (имя девицы), дожидался, радовался и веселился, не мог бы без меня ни жить, ни быть, ни пить, ни есть; ни на утренней заре, ни на вечерней; как рыба без воды, как младенец без матери, без материна молока, без матери на чрева не может жить, так бы (имя молодца) без (имя девицы) не мог бы ни жить, ни быть, ни пить, ни есть, ни на утренней зоре, ни на вечерней, ни в обыден, ни в полдень, ни при частых звездах, ни при буйных ветрах, ни в день при солнце, ни в ночь при месяце. Впивайся, тоска, въедайся, тоска, в грудь, в сердце, во весь живот (имя молодца), разростись и разродись по всем жилам, по всем костям ноетой и сухотой по (имя девицы)». (Читают на питье и дают молодцу.)
«(Имя) пойдет со двора, выйдет на широкую улицу, встанет лицом на Восток. Есть в чистом поле четыре брата-ветра. Как они служили Христу, так пусть послужат (имя). Возьмите от него тоску и понесите к рабу Божьему. Лежит ли он на постели, или сидит за столом, или разговаривает с родными, кладите тоску ему в тело, чтобы он не мог без рабы Божьей (имя) жить; чтобы не пил и не ел, тосковал; пусть подбегает сзади, хватает за шею и целует в уста; пусть не глядит на отца и на мать».
«Моя сухота, пади ни на воду, ни на землю, а пади на темные леса, пади и розыщи раба Божья (имя), пади ему на ретиво сердце, чтоб он не мог ни жить, ни быть ни днем по солнышку, ни ночью по месяцу, ни на утренней заре, ни на вечерней, все бы болел и скорбел по рабе (имя), в тот же день, в тот же час приезжай ко мне. Всем словам ключ и замок. Аминь».
«Ветры буйные, тучки черные, снесите всю мою сухоту рабу Божьему (имя), чтобы он не мог ни жить без меня ни днем по солнышку, ни ночью по месяцу, ни на утренней заре, ни на вечерней. Все бы болел и скорбел по мне, девице (имя), не мог бы ничем заедать: ни сладостью, ни горестью, ни пирожным, ни воложным, ни масляным; все бы душой болел по мне, девице (имя), и приснилась как бы я во сне; в тот же час, тот же день явись ко мне. Всем моим словам ключ и замок. Аминь». (Читать 3 раза. Выходить на дорогу и говорить по ветру.)
«Стану, благословясь, пойду, перекрестясь, выйду в двери, в ворота, выйду в чистое поле. В чистом поле смотрю в восточную сторону, в восточной стороне встречаю Саму Пресвятую Богородицу. Она опускает стрелу огненную по всем городам, пригородкам. «Куда, стрела, летишь, куда машишься?» - «Иду пожигать прицепки с прицепками, города с пригородками, и зайду в твоего любимого, зайду я к нему в печень черную, в сердце ретивое, в буйную голову; дойду до подпятных жил И пройду семьдесят одну жилу, семьдесят один сустав и весь человеческий стан, чтобы твой любимый так тебя любил: лучше солнышка красного, месяца ясного, любее своего роду и племени; не мог ни жить, ни быть, ни дня дневать и ни ночи спать, все бы болел, скорбел по тебе и мчался, как птичка к своему дитю, так бы мой любимый к своей любушке. Всем моим словам ключ и замок. Аминь».
«Стану я, раба Божия (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота. Выйду в чисто поле. В чистом поле стоит баенка. В этой баенке есть грядочка. В этой грядочке есть два вьюношка, черненькие головушки, тоненькие. Они вьются, завиваются, друг по дружке с тоски помираются. Так бы этот раб Божий (имя) так бы вился, завивался, с тоски помирался. Не нужны бы ему ни мать, ни отец, ни сестра, ни сон, ни скот, ни живот. Все бы вился, завивался, с тоски помирался по рабе Божьей (имя). В день по солнцу жалел, в ночь по месяцу жалел, по утренней заре жалел, по вечерней заре жалел. Все бы думал, жалел и тосковал навеки до гробной доски, отныне век и по веку. Ключ и замок словам моим. Что забываю, то ключом замыкаю».
«Стану, благословясь, пойду, перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота. Выйду в чистое поле, стану к Востоку лицом, к Западу хребтом. Из темного леса летит змея огненна. Я ее спрошу: «Куда летишь, куда путь держишь?» Она отвечает: «Лечу В сырой бор, сырого бору жгать, сырого лесу подсушать». А я ей скажу: «Не лети ты в сырой бор, не подсушай ты сырого лесу. Залети к рабу Божьему (имя) в ретивое сердце, в горячую печень, разожги и распали его к рабе Божьей (имя). Чтоб он не мог без ей ни жить, ни быть, ни дней дневать, ни ночи спать. Днем по красну солнышку, ночью по ясному месяцу. Чтобы казалась раба Божья (имя) рабу Божьему (имя) краснее солнышка, светлее месяца светлого, роднее роду матери».
«Пойду я в чисто поле, есть в белом поле чистый кречет. Попрошу я белого кречета: слетал бы он в чистое поле, в синее море, в крутые горы, в темные леса, в зыбучие болота и попросил бы он окаянную силу, чтобы она дала ему помощи. Сходить ему в высокий терем и застать хоть бы среди темной ночи сонного; и сел бы белый кречет на белую грудь, на ретивое сердце, на горячую печень и вложил бы рабу Божью (имя) из своих окаянных уст, чтобы он не мог без рабы Божьей (имя) ни жить, ни быть, ни пить, ни есть».
Идя на гулянье, девушка утирается полотенцем и говорит: «Стану я, раба Божья (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, в чисто поле, под восточну сторону. Там течет река. Той я водою умоюся, белой зарею утруся, звездочкой подтычусь, красным месяцем подпояшуся, солнышком украшуся. Пойду я, раба Божья (имя), в чисто поле, в пир и гулянье, всем бы я казалась хороша, красива и добра, а милей бы всех, своему милому, которого люблю. Всех бы я была краше и лучше и любил бы он меня сильнее всех. Мои слова крепки и лепки. Будь по-моему. Во имя Отца и Сына, и Святого Духа! Аминь».
Из-под левой ноги, из третьего следа, взять земли, травки или песку и сжечь это в печке с наговором: «Как этот след сохнет и чахнет, так бы и раб Божий (имя) сох от рабы Божьей (имя)».
Вынуть землю из трех следов правой ноги человека да бросить в печь: «Как этот след сохнет и чахнет так бы и раб Божий (имя) не мог ни жить, они быть, ни дня дневать и ни часу часовать без рабы Божьей (имя)».
Нужно идти след в след за тем, кого хочешь присушить. Из-под правой ноги, в девятый след, нужно взять горстку земли, положить ее на печку и 3 раза сказать: «Как не может без следу ни жити, ни быти, так и без меня, рабы Божьей (имя), не мог бы ни жити, ни быти раб Божий (имя)».
Из следа парня, как только он отойдет от тебя, из-под пяты правой ноги взять nеску и говорить: «Чтобы как этот песок не остыл, так бы и раб Божий (имя) от рабы Божьей (имя) не отстал».
Если парень не любит, собирают пот, подливают парню в вино или водку, приговаривают: «Как пот на мне сох, так бы раб Божий (имя) о рабе Божьей (имя) сох телом, делом, крепостью, яростью, ретивым сердцем, легкими, печенью, кровью горячею. Аминь».
«Стану я, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из ворот в ворота. Выйду на чистое поле, умоюсь Божьей росой, утрусь красным солнышком, опояшусь светлым месяцем, утычусь чистыми звездами. Пойду я, раба Божья (имя), в пир-беседу ко подружкам своим. Всех бы я подружек была бассей и милей, все бы на меня зрили и глядели: красны девицы, молоды молодицы, пожилы мужики, неженатенькие. Будьте мои слова крепки и лепки. Всем моим словам ключ и замок».
«Стану, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из ворот воротами, на широкий двор, в чисто поле. В чистом поле помолюся, поклонюся. Есть двенадцать ветров, двенадцать вихорев, сильны, буйны; как сушите, крушите весной во поле, середи лета теплого ниву сжату, траву скошену, так же высушите, выкрушите моего суженого-ряженого черные брови, черные очи, кровь его горяча и сердце ретиво. Так бы не мог быть раб Божий (имя) без рабы Божьей (имя), ни дня дневать, ни ночи спать, ни часа скоротать. Так бы была я, раба Божья (имя), ему днем - на уме, ночью - во сне и на разуме. Аминь».
«Встану я, раба Божья (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, из избы в избу, из ворот в ворота. В чистом поле поклонюсь и помолюсь всем зарям-зарницам, всем братьям, всем сестрицам, луне-матушке, солнцу-батюшке, моему красному молодцу. Мои русые волосы, присмотритеся, мои русы косы, приглядитеся, в меня, девушку, раб Божий (имя) влюбится, в черные брови, в ясные очи, ретивое сердце, черную печень, алую кровь. Не мог бы без меня ни жить, ни быть, ни дню дневать, ни ночи ночевать. Моим словам ключ и замок. Аминь».
«Встану я, благословясь, пойду, перекрестясь, выйду в чисто поле, в чистом поле есть Океан-море, в Океан-море стоял старый дуб, под этим дубом сидел старый заяц; я, раба Божья (имя), возьму старого зайца в белые руки, выну ретивое сердце, бурую печень, как серый заяц не может ни быть, ни жить без ретивого сердца, без бурой печени, так же раб Божий (имя) не мог бы ни быть, ни жить, ни пить, ни есть, ни думу думать, ни мыслю мыслить, ни речи говорить. Показалась бы раба Божья (имя) рабу Божьему (имя) белее свету белого, яснее солнца красного, милее отца-матери».
«Стану я, благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из ворот воротами, выйду в чисто поле, в восточную сторону, под красное солнышко. Красное солнышко-батюшка, ходишь высоко, видишь далеко, за высокими горами, за крутыми холмами, за черными грязями. Ты усмотри, угляди раба Божьего (имя), подсеки резвые ноги, опусти белые руки, расстреляй белую грудь, черную печень, кровь горячую, вострые глаза, голову; напусти на раба Божья (имя) дружбу, любовь и сухоту, пусть он сохнет обо мне, рабе Божьей, глядит и глаз не сводит с меня, рабы Божьей». (Говорить нужно на солнышко.)
«Встану я, раба Божья (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, в чисто поле, под восточную сторону. Под восточной стороной стоит дерево. На том дереве сидят птицы железные носы, булатные когти. Я этим птицам помолюсь, поклонюсь и скажу: «Птицы железные носы, выймете у меня, рабы Божьей (имя), тоску и сухоту рабу Божьему (имя). Вверзите ему в буйну голову, В ретивое сердце, в горячую кровь, в подколенную жилу, становую кость. Пропалите, пронзите, чтоб на месте не высидеть; лежать - не вылежать, хлебом-солью не заесть, питьем не запить, не закурить табаком, в бане паром не загулять, все меня, рабу Божью (имя), на уме держать. Денно, нощно, полунощно! Тут моим словам ключ да замок. Замок в роте, а ключ в море».
«Встану на заре, умоюсь, белым платочком утрусь, пойду во двор, со двора на улицу, встану середи, три раза обернусь. Созову трех чудищ. Перво чудище - огнище. Второе чудище - водица. Третье чудище - смерть человеческая. «Прилетайте, собирайтеся!» - закричу. Прилетят, спросят: «Чего надобно?» - «Перво чудище, ступай в сердце раба Божьего (имя). Второ чудище, ступай в легкие раба Божьего (имя). Третье чудище, ступай в печень черну и кровь алу. Чтоб тому рабу Божьему (имя) ночь не спать, за столом не есть, вина не пить, без меня, рабы Божьей (имя), век не жить. Аминь. Аминь. Аминь».
«Встану я, раба Божья (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, из избы дверьми, из сеней дверьми, из двора воротами. Выйду в чисто поле. Погляжу в праву сторону. В правой стороне идут три девицы, три отроковицы. Первая девица-отроковица несет березовое полено, вторая девица-отроковица несет трубу плоцецку, третья девица-отроковица несет огненное пламя. Я спрошу у трех девиц-отроковиц: «Куда пошли, три девицы-отроковицы?» - «Пошли за тридевять земель, за тридевять морей, в тридевятое царство, к царю Давыду поджигать подсеки. Я помолюся и поклонюся трем девицам, трем отроковицам. «Не ходите за тридевять земель, за тридевять морей, в тридевятое царство к царю Давыду поджигать подсеки. Зайдите и подожгите там у раба Божьего (имя) алую кровь и ретивое сердце. Чтобы раб Божий (имя) без рабы Божьей (имя) не мог ни жить, ни быть, ни есть, ни пить, ни времени быть, ни в пиру сидеть, ни свету глядеть. Казался бы раб Божий (имя) рабе Божьей (имя) краснее солнца красного, яснее свету белого, любче отца, матери, всего роду-племени».
«Встану я, благословясь, пойду, перекрестясь, из дверей в двери, из ворот в ворота. Выйду я на крутое крыльцо. Спущусь по той частой лестнице, погляжу по матери по сырой земле, по синему облаку, там летит злый, огнедышащий, палящий змий. Я спрошу у этого змея: «Куды полетел, змей палящий?» - «Я полетел за тридевять гор, за тридевять земель, в тридесятое царство к мужику зажигать белодубова костра». - «Я обо всем тебя, змей, попрошу. Не летай к мужику зажигать белодубова костра. Залети лучше в раба Божьего (имя) и разожги, распали ретиво сердце, черную печень, горячую кровь и всю стать человеческую. Чтоб не мог раб Божий (имя) ни жить, ни быть без рабы Божьей (имя), ни пить, ни есть, ни спать. Постоянно чтоб была на уме и на разуме. И каждый час, и каждое мгновение. Моим словам ключ и замок. Аминь».
«В сухом бору стоит сухой лес. В том лесу вся листва сухая. Сушь ту листву погоняет. На раба Божьего (имя) тоску, сухоту нагоняет по мне, по Божьей рабе (имя). Сохни ему без меня, вода. Не лезь в его рот без меня, еда. Сон, его обойди. Тоска, сухота, на него найди по мне, по Божьей рабе (имя). Аминь».
«Как раба Божья (имя) любит раба Божьего (имя), так чтобы и раб Божий (имя) не мог без нее ни жить, ни пить, ни есть, и любил, и почитал ее лучше отца и матери, белого месяца и красного ясна солнышка, веки по веки, отныне до веку. Аминь».
«Тринадцать ветрей, тринадцать вихрей, идите из-за гор, поднимите горе, нашлите на раба Божьего (имя). Чтоб он скучал, горевал, света бела не видал. Зовите его ко мне днем при солнце, вечером при луне. Нашлите ему муку Господню по мне, Божьей рабе (имя). Аминь». (Этот приворот читают, если на улице ветер.)
«След за следом раба Божьего (имя) шла лютая беда, звать ее тоска, в его след наступила, в рабы мне его заполонила. Как верный пес хозяина сторожит, след в след за хозяином бежит, так и раб Божий (имя) за мной бы по следам ходил, никуда не сворачивал, никуда не уходил. Во имя Отца, и Сына и Святого Духа. Аминь». (Этот nриворот читают на человеческий след, который может остаться на полу от босой ноги, от мокрой обуви, на снегу, в грязи и т.д.)
«Сполохи и молохи, заря подутренняя и утренняя, обнимитеся, сойдитеся, спосоветуйтесь. Так бы и раба (имя) да раб (имя) сошлись бы, спосоветовались, полюбовались бы, жили бы рядышком, как зори утренние и подутренние. Слово мое лепко, крепко и надежно. Аминь». (Читают приворот рано утром, когда еще солнышко не встало и ночка не ушла. Читают, стоя на пороге своего дома.)
